Психологическая антропология в психотерапии и православной аскетике: к проблеме психического здоровья
Автор: Денискова Е.
Тема данной статьи выросла из размышлений о том, как относиться к некоторым феноменом душевной и духовной жизни, которые встречались в моей жизни и психологической практике. Считать ли их, вслед за классическими представлениями современной психиатрии о здоровье и болезни, признаками какого-то начинающегося заболевания или, следуя феноменологической традиции К. Ясперса, попытаться увидеть за ними ответ на пограничные ситуации жизни. Или с позиции верующего человека рассматривать эти феномены как результат совершенной ошибки и отказа от духовной борьбы со своими страстями.
Разные позиции предполагали возможность по-разному отнестись к этим феноменам. Не только осмыслить, но и практически разрешить поставленные проблемы. Каждый раз они заставляли меня задуматься, кто же я в своей жизни: психолог с классическим образованием, экзистенциальный психотерапевт или верующий человек? На каких основаниях я стою, какое мировоззрение воплощаю своей жизнью?
Поставленный вопрос формировался вокруг проблемы: что следует считать психическим здоровьем? Каковы его общие критерии, возможно ли вообще существование единых критериев? И какова роль теоретических и идеологических позиций, с которых рассматривается психическое здоровье?
Известный российский психиатр Ю.С. Савенко, президент Независимой психиатрической ассоциации России, главный редактор «Независимого психиатрического журнала», в разное время был участником многих резонансных экспертиз: дело генерала Петра Григоренко, дело полковника Юрия Буданова, дело Ларисы Арап, серии судебных процессов с участием новых религиозных движений (в том числе, нашумевшего дела Аум Синрике 1995 года). Результаты его деятельности в качестве независимого судебного эксперта показали несостоятельность современной судебной психиатрии, которая не может однозначно и четко ответить на вопрос о том, что следует считать психическим заболеванием, а что таковым не является. Будучи последовательным противником карательной психиатрии, Ю.С. Савенко в 2013 году был удостоен премии Московской Хельсинской группы «За исторический вклад в защиту прав человека и правозащитное движение».
Как сторонник феноменологического подхода в психиатрии Ю.С. Савенко критикует доминирующую в современной мировой психиатрии парадигму понимания того, что следует считать психической болезнью: «Декларация ICD-10 быть естественной и атеоретической классификацией так и осталась декларацией. Фундаментальное понятие психопатологического синдрома было подменено понятием кластера, т.е. иерархически организованная индивидуальная динамическая система — суммой определенного количества равновесных критериев (различительных признаков), а простая сверка с этим списком подменила клинико-психопатологический анализ. Международная классификация болезней (МКБ) является политетической, а не монотетической классификацией, т.е. списки признаков и критериев являются конечными, закрытыми, в соответствии с так называемым принципом «коровы Уиздома», что резко сужает возможности научно-исследовательского развития» (Савенко, 2013, с. 41). Таким образом, заключает Ю.С. Савенко, «под флагом упрощения, ускорения и удешевления игнорируется весь пласт выдающихся методологических достижений XX в., что отражает социологизацию научного знания, его значительный упадок» (там же, с. 40).
Психическая болезнь, согласно представлениям Ю.С. Савенко, затрагивает не только телесное и душевное измерение, но и духовное. И от здоровья она отличается прежде всего не количественно, а качественно. То есть набор определенной симптоматики, ряда патологических реакций не является поводом для заключения о наличии болезни (там же).
Эту мысль несколько иначе выразил А.Е. Алексейчик. На своих семинарах он часто повторяет, что отсутствие болезни еще не означает наличия здоровья.
В современной классической психологии на сегодняшний день не существует единого определения психического и психологического здоровья. Несмотря на попытки систематизировать наиболее общие представления о психическом здоровье и выделить его уровни, нет четкого понимания, что есть психическое здоровье, а также каковы его критерии (Братусь, 1988; Журавлев и др., 2014).
Отсутствие общего взгляда на проблему связано с многообразием психологических теорий, имеющих разные и во многом противоречивые взгляды на природу человека. Например, психоаналитический, гуманистический и экзистенциальный взгляды сущностно отличаются представлением о том, какова первичная природа человека. Психоанализ указывает на изначальную отрицательную характеристику этой природы: человек движим темными силами бессознательного, воплощенными в инстинктах, и именно инстинктивная природа является исходной. Гуманистические теории, напротив, склоняются к тому, что человек изначально хорош и добр, в каких бы сложных отношениях с жизнью он не находился. Экзистенциальный взгляд состоит в отрицании какой-либо изначальной заданности этой природы. Человек в экзистенциальном понимании от рождения ни хорош и ни плох, и только момент выбора определяет его.
Представления о здоровье и болезни в этих теориях так же отличаются. И основаны эти различия на том, что именно данные теории считают наиболее важным в функционировании человеческой личности. Однако общее место всех подходов к пониманию психического здоровья сводится к таким его характеристикам, как гармоничность и целостность.
Восстановление психического и психологического здоровья происходит в современном мире с помощью различных психотерапевтических практик, предлагаемых различными направлениями психотерапии. К сожалению, немало из этих практик подменяют реальную психотерапию развлечениями, предлагаемыми на широком и многообразном духовном рынке. И не предполагают реального исцеления или того, что в основных мировых духовных традициях понимается под духовным развитием. Тем не менее, такого рода услуги сегодня составляют реальную конкуренцию традиционным и методологически обоснованным направлениям.
Основные признанные психотерапевтические направления сходны во мнении о том, что нездоровье вызвано наличием внутриличностного конфликта. Понимание внутриличностного конфликта (ВЛК) в каждом из подходов имеет свои особенности и ограничения. И связанно это с наличием специфической теоретической конструкции в каждом из направлений психотерапевтической практики.
С.Б. Есельсон обращает внимание на то, что за каждым представлением о здоровье и болезни в рамках разных направлений стоит философско-религиозная, а не психологическая онтология (Есельсон, 2015). Именно эта онтология рассматривает возникновение конфликта и пути его разрешения и преодоления. Из философско-религиозной онтологии вырастает психотерапевтическая практика.
Мировоззренческая позиция основателей различных направлений практики играет здесь важную роль. Например, Фридрих Перлз, основатель гештальт-терапии, испытывал значительное влияние дзен-буддизма (Перлз, 1995; Энрайт, 1994). Позиция дзен-буддизма состоит в признании того, что все едино, и любые противоречия — иллюзия нашего сознания. Разрешение внутренних противоречий состоит в отказе от представлений о добре и зле. Как только это станет возможным для человека, его противоречия разрешатся. В этом смысле гештальт-терапия Ф. Перлза выросла из его личной практики дзен-буддизма и не может существовать в отрыве от нее. Поэтому можно говорить, что для того, чтобы стать гештальт-терапевтом в перлзовском понимании этой практики, нужно вначале стать дзен-буддистом, понять, принять и практиковать это мировоззрение.
Процессуальная терапия Арнольда Минделла несет на себе печать влияния неодаосизма, которому был подвержен А. Минделл с его идеями «недеяния» и «потока» (Минделл, 2008). В понимании процессуальной терапии разрешение внутриличностного конфликта состоит в исчезновении причины конфликта. Упрощенно говоря, человеку должно стать безразлично, неважно то, что было важным и поэтому беспокоило. Помочь в этом может практика «недеяния» и ощущение «потока» Дао, которому необходимо отдаться, плывя по его течению.
Фрейдисты и неофрейдисты видят проявление внутриличностных конфликтов в легких формах психических расстройств, таких как, например, неврозы. По мнению основателя фрейдизма, корни этих конфликтов находятся в прошлом человека, и сам конфликт представлен как противоречие между различными структурами психики человека (Фрейд, 1989). Но, так или иначе, в чистом виде внутриличностный конфликт не существует, поскольку это всегда конфликт между внешним миром и человеком, который потом разворачивается во внутреннем мире. Концепция фрейдистского понимания конфликта между инстинктами человека и общества с его требованиями не ограничивается лишь описанными им конфликтами между Эго и супер-Эго или между Я и Оно (Фрейд, 1990).
Ребенок, переживший инцест, испытывает конфликт между представлением о правильном и неправильном, между возможным и невозможным. И это реальная драма. Это уже не конфликт с самим собой, а конфликт с миром, в котором существует такой ужас. В этом смысле практика З. Фрейда была гораздо шире его теории.
В. Франкл, бывший психоаналитик, а впоследствии экзистенциальный психотерапевт и мыслитель, критиковал фрейдизм и связывал причину глубинных противоречий человека не только с прошлым, а во многом с будущим (Франкл, 2009). С представлениями, мечтами, желаниями и целями человека, которые не оправдываются в жизни. Это конфликт между образом своего будущего, себя будущего с тем, что есть сейчас. Кем хотел быть, но не стал. Что хотел, но не осуществил. Вина как конфликт себя сегодняшнего с собой вчерашним. Но этот конфликт разворачивается в настоящем. Подобный диссонанс вызывает различные расстройства. Один из видов таких расстройств, выделенных и описанных В. Франклом — ноогенные неврозы, неврозы утраты смысла жизни (Франкл, 2011).
Экзистенциализм в лице С. Кьеркегора, Ф. Ницше и П. Тиллиха видит причину внутриличностного конфликта в этических установках человека, которые не совпадают с его желаниями и потребностями. Философия и этика стоиков, на которую они опираются, рассматривает жизнь как напряжение и вызов (Керкегор, 2011; Тиллих, 2015). Задача человека — научиться справляться с этим напряжением, принимать вызов и держать удар. Жизнь в их понимании устроена так, что человек неизбежно ощущает свой конфликт с ней. Этот конфликт с жизнью выражается в тревоге. Тревога — это выражение конфликтов, которые уже пришли в нашу жизнь или ожидаются. Тревога, таким образом, — часть жизни, а не что-то противоестественное, с чем нужно бороться. Мир небезопасен, и это — реальность. На вопрос, как с этим жить, начиная с С. Кьеркегора и вплоть до Э. ван Дорцен ответ был — перестать бояться, принять вызов жизни и пытаться выстоять (Дорцен, 2007; Керкегор, 2012).
Экзистенциалисты не размышляли о противоположных движениях в душе человека, противопоставленных друг другу. Хотя из всех современных направлений психотерапевтической практики они ближе всего подходят к тем вопросам, на которые ищет ответы религия. В том, как понимали внутренние противоречия экзистенциалисты, нет того, что есть в святоотеческом наследии. Там нет направленности на преображение — когда меняется в человеке его внутренний и внешний образ.
Этическая жизнь, как она описана у С. Кьеркегора, по сути — жизнь невротическая (Керкегор, 2012). Когда человек имеет этические установки, но не может привести свою жизнь в соответствие с ними. Помочь такому человеку можно двумя способами: либо упростить жизнь, сведя ее к эстетическому существованию, где смыслом становится удовлетворение желаний и получение удовольствия. Либо усложнить переходом в религиозную, когда человек перестает опираться на себя, а начинает уповать на Бога.
Религиозная жизнь предполагает наличие того, что в православной аскетике принято называть «духовной бранью» или «борьбой со страстями» (Никодим Святогорец, 2009). Этот вид внутренней борьбы не имеет отношения к внутриличностному конфликту, поскольку источник борьбы, как и источник противоречий, лежит в душе самого человека и не имеет прямого отношения к нормам, ценностям и этике мира, в котором человек живет. Борьба со страстями понуждается не конфликтом человека с миром, а разногласиями со своей совестью, поскольку в душевных страстях человек возводит свой эгоизм в главный принцип жизни. Одна из существенных идей в отношении борьбы со страстями — это представление о том, что человек не является источником собственных мыслей. Отсюда возникло представление о помыслах. Однако человек должен учиться управлять приходящими мыслями во благо своему духовному развитию.
Представления о духовной брани, собранные в трудах святителя Феофана Затворника, Игнатия Брянчанинова и др., — это отголоски византийской интеллектуальной традиции, собранные по крупицам в трудах св. Григория Паламы (Мейендорф, 1997).
В психологической литературе понятие страсти встречается у профессора С.Л. Рубинштейна. Он определяет страсть как «сильное, стойкое, длительное чувство, которое, пустив корни в человеке, захватывает его и владеет им. Страсть всегда выражается в сосредоточенности, собранности помыслов и сил, их направленности на единую цель» (Рубинштейн, 1989, с. 174).
Волевой момент стремления, ярко выраженный в страсти, в сочетании с эмоциями роднит страсть с таким психологическим понятием, как мотивация. По мнению Л.Ф. Шеховцовой, если рассматривать страсть как эмоционально-волевое напряжение, стремление к реализации определенного мотива, то такое представление можно считать общим для психологии и аскетики (Шеховцова, 2014).
Сегодня многих психологов, как отечественных, так и зарубежных, волнует вопрос о возможности существования пути интеграции научной психологии и православного богословия (Шеховцова, Зенько, 2012). По сути, это вопрос о самой возможности христиански ориентированной психологии. Эта интеграция видится в пересечении христианской антропологии как предельном откровении о сущности человека с психологической антропологией, понимаемой как психологическое учение о развитии человека во всех его духовно-душевно-телесных аспектах (Слободчиков, 1995). Выдвинутый В.И. Слободчиковым тезис о том, что «всякая практика может считаться гуманитарной, если она является практикой становления именно “человеческого в человеке”», ставит множество вопросов к тому, что понимается под «человеческим» в современной психологической теории и практике (Слободчиков, 2012). Человек здесь выступает «индивидом», «субъектом» познания, действия, социальных отношений и т.д. Знания о человеке, основанные на субъект-объектном подходе, исключают для человека возможность иметь целостное представление о собственной самости и тем более приблизиться или хоть как-то удержать полноту человеческой реальности.
Зачатки этой антропологии заложены еще в XIII веке в учении св. Григория Паламы, носителя святоотеческой традиции (Мейендорф, 1997). Его учение стало основой Византийской традиции христианства, которое после разгрома турками Константинополя в 1453 году на долгое время было утеряно, и только в XVIII веке благодаря усилиям преподобного Никодима Святогорца стало доступно очень узкому кругу исследователей. До сих пор интеллектуальная жизнь средневековой Византии остается едва разработанной областью. В отличие от религиозно-философских воззрений средневекового Запада, интенсивно развивавшихся вплоть до Нового времени, у Византийского Востока не было прямых преемников, способных продолжить интеллектуальную традицию Византии или хотя бы опубликовать труды мыслителей и богословов прошлого.
Сегодня эта религиозно-философская традиция и в особенности та ее часть, которая касается борьбы со страстями и противостояния помыслам, не осмыслена психологической наукой, хотя уже существуют некоторые попытки к этому осмыслению и некоторые, на наш взгляд неудачные, попытки освоения практики борьбы со страстями, пытающиеся превратить ее в психологическую методику, вырванную из религиозного контекста жизни верующего человека. И это при том, что осмысление Византийской традиции имеет значительные перспективы для расширения психологической теории и практики в таких, например, аспектах, как становление и развитие человеческой личности, расширение представлений о психическом здоровье человека.
Литература
1. Братусь Б. С. Аномалии личности. М.: Мысль, 1988.
2. Дорцен Э., ван. Практическое экзистенциальное консультирование и психотерапия. — Ростов-на-Дону, Ассоциация экзистенциального консультирования, 2007. — 216 с.
3. Есельсон С.Б. Радикальное экзистенциальное мировоззрение (заметки) //Экзистенциальная традиция: философия, психология, психотерапия. — № 1/ (26), 2015. — С. 207-217.
4. Кьеркегор С. Болезнь к смерти. — М.: Акад. проект, 2012. — 157 с.
5. Кьеркегор С. Или-или. — СПб.: Издательство Русской Христианской Гуманитарной Академии; Амфора, 2011. — 823 с.
6. Кьеркегор С. Понятие страха. — М.: Акад. проект, 2012. — 217 с.
7. Мейендорф И. Введение в изучение св. Григория Паламы. Byzantinorossica, 1997. URL:http://royallib.com/read/ioann_meyendorf/vvedenie_v_izuchenie_sv_grigoriya_palami.html#0 (дата обращения 21.11.2016).
8. Минделл А. Геопсихология в шаманизме, физике и даосизме. Осознание пути в учениях Дона Хуана, Ричарда Феймана и Лао Цзы. — М.: Трансперсональный проект; АСТ, 2008. — 362 с.
9. Никодим Святогорец. Невидимая брань / прп. Никодим Святогорец; пер. святителя Феофана Затворника. — 2-е изд., стер. — Краматорск, 2009. — 443 с.
10. Перлз Ф. Внутри и вне помойного ведра. — Москва, 1995. — 218 с.
11. Психологическое здоровье личности и духовно-нравственные проблемы современного российского общества / Отв. ред. А.Л. Журавлев, М.И. Воловикова, Т.В. Галкина; Институт психологии РАН. — М., 2014.
12. Репс П. Плоть и кости Дзен. — Харьков, 1991. — 62 с.
13. Роменець В.А. Життя і смерть: осягнення розумом і вірою. Вид. 2-ге. — К.: Либідь, 2003. — 232 с.
14. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. — М., 1989.
15. Савенко Ю.С. Введение в психиатрию. Критическая психопатология. М.: Логос, 2013. — 448 с.
16. Савенко Ю.С. Википедия / URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Савенко,_Юрий_Сергеевич.
17. Савенко Ю.С. Какую парадигму реализуют международные классификации психических болезней? // Психиатрия и психофармакотерапия им. П.Б. Ганнушкина. — № 5, 2013. — С. 40-43 / Портал Consilium Medicum: http://conmed.ru/magazines/psikhiatriya_i_psikhofarmakoterapiya_im_p_b_ganushkina/psikhiatriya_i_psikhofarmakoterapiya_im_p_b_ganushkina-05-2013/kakuyu_paradigmu_realizuyut_mezhdunarodnye_klassifikatsii_psikhicheskikh_bolezney/
18. Савчин М. Духовна парадигма психології: Монографія. К.: Академвидав, 2013. — 247 с.
19. Слободчиков В.И. Основы психологической антропологии. Психология человека: Введение в психологию субьективности / В.И. Слободчиков, Е.И. Исаев. — М.: Школа-Пресс, 1995. — 384 с.
20. Слободчиков В.И. Христианская психология — ее возможность и действительность // Элементы православной психологии: Монография / Л.Ф. Шеховцова, Ю.М. Зенько. — М.: Изд-во Московского Подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2012. — 252 с.
21. Социологический словарь. URL: http://grindi.ru/slovo/sotziologicheskiijslovar/psihologicheskoe-zdorove/265135 (дата обращения 20.11.2016).
22. Тиллих П. Избранное. Потрясение оснований / Пер. с англ. Сост. С.Я. Левит, С.В. Лезов. — М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2015. — 352 с.
23. Франкл В.Э. Страдания от бессмысленности жизни. Актуальная психотерапия / В.Э. Франкл, пер. с англ. С.С. Панкова. — Новосибирск: Сиб. унив. изд-во, 2009. — 105 с.
24. Франкл В.Э. Теория и терапия неврозов. — СПб.: Речь, 2011. — 234 с.
25. Фрейд З. Введение в психоанализ. Лекции. — М.: Наука, 1989.
26. Фрейд З. По ту сторону принципа удовольствия // Психология бессознательного. — М., 1990..
27. Шеховцова Л.Ф. Преодоление страсти аскетическими и психологическими методами / Шеховцова Л.Ф., Гришина Е.Н., Легостаева М.В. и др.; О-во правосл. Психологов С.-Петербурга памяти свт. Феофана Затворника. — М.: Изд-во Московского Подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2014. — 351 с.
28. Шеховцова Л.Ф., Зенько Ю.М. Элементы православной психологии: Монография / Л.Ф. Шеховцова, Ю.М. Зенько. — М.: Изд-во Московского Подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2012. — 252 с.
29. Шувалов А.В. Антропологический подход к проблеме психологического здоровья // Вопросы психологии. — 2011. — № 5. — С. 3-16.
30. Шувалов А.В. Здоровье личности: методологический и мировоззренческий аспекты // Современная личность: Психологические исследования / Отв. ред. М.И. Воловикова, Н.Е. Харламенкова. — М.: Институт психологии РАН, 2012. — С. 76–99.
31. Энрайт Д. Гештальт, ведущий к просветлению. — СПб., 1994. — 140 с.
