О свободе, выборе и совести
По-видимому, с конца XVIII века свобода стала превращаться в одну из наипервейших ценностей новой, технико-технологической цивилизации. Начиная со свободы слова (и прочих гражданских свобод), политической независимости, до свободы от определённой религиозной и социокультурной идентификации, от определённого места жительства и места работы, от определённой половой идентификации и даже идентификации с определённым телом (если учитывать всё расширяющуюся практику пересадок органов и появления в организме всё большего количества включений из искусственных тканей). Новая цивилизация пытается стандартизировать набор свобод и привнести их в иные. Чего стоят, например, требования о свободных выборах в феодальных обществах некоторых азиатских и африканских государств. Но при всех перекосах тема свободы продолжает являться центральной для нашей цивилизации.
В статье мы попробуем рассмотреть два взгляда на свободу.
- Взгляд первый — устоявшийся, привычный, идущий из признания объективной реальности, существующей помимо нашего сознания. Взгляд, выражающий естественнонаучную картину мира. Есть материальный мир и есть мы, носители сознания, шагающие по этому миру. Мы со стороны смотрим на этот мир, изучаем его, преобразуем его.
- Взгляд второй — мы живём в своём жизненном мире, целостном и уникальном. Живём свою жизнь, в которой происходят Встречи и со-бытие с появляющимися в нашем жизненном мире людьми — носителями иных жизненных миров.
Взгляд первый. Тема свободы начинает звучать, когда обнаруживается необходимость выбора. Или, возможность выбора. Как в русских народных сказках: направо пойдёшь, налево пойдёшь, прямо пойдёшь…
Взгляд второй. Тема свободы начинает звучать, когда приходит пора действовать. Свобода проступает как возможность и решимость Быть.
Взгляд первый. В момент выбора человеку становится существенно — что будет основанием его выбора. Это основание выбора становится одновременно границей свободы, оно отделяет вещи, от которых человек может быть свободен от тех, от которых он не может быть свободен.
Основанием выбора могут являться как долг, так и желание.
Эти два основания представляют две крайние степени свободы — детерминизм (обусловленность заданной ситуацией) и волюнтаризм (обусловленность своими желаниями). В первом случае человек опирается на какие-либо принципы, которые выражают нормативную систему того сообщества, с которым он себя соотносит. Во втором случае — проявляет отличие себя от всех остальных. В первом случае человек свободен от себя. Во втором случае — от внешнего мира… Второй вариант в современной психологической практике и считается вариантом свободного поведения, тогда как первый вариантом несвободного.
Зачастую человеку нужно обоснование произведённого уже выбора, так сказать, основание post-factum.
Взгляд второй. Ситуация выбора не является временной, но постоянной. Человек постоянно соизмеряет (взвешивает) свои действия, поступки, слова. И именно для такого соизмерения он нуждается в том, что называется истиной, нуждается в камертоне, по которому производится такое соизмерение. Если для современной психологии часто «мои чувства» и есть истина, которую нужно хорошо видеть («осознавать») и на которую следует опираться, то последователи такого взгляда обязательно ставят вопрос, откуда чувства мои именно такие и не стоит ли их изменить? Для последователей такого взгляда ни чувства, ни желания, ни ожидания от мира признательности и славы, ни поиски своей правоты и т.д. и т.п. не становятся последней инстанцией.
Взгляд первый. Человек считает, что изменения, происходящие в его выборах, относятся к обстоятельствам, в которые он попадает. Это и понятно в том смысле, что человек находит в качестве опоры выбора нечто внутреннее, то, что уже было, не задумываясь о том, надо это изменять или нет — для него годится любой собственный мотив, своё «я хочу». Поэтому и результат выбора — выход из ситуации выбора — чаще исчисляется тем, что человек приобрел, пусть даже речь идет не о материальных (видимых) приобретениях, но о каком-то результате, полученном опыте.
Взгляд второй. Выбор — всегда выбор себя, выбор — каким быть. В выборе происходит актуализация одних ценностей и дезактуализация других. Меняются не только жизненные ориентиры, меняется жизненный уклад, стиль, способ отношения к окружающим людям. Меняются смыслы.
Взгляд первый. Пусть не всем, но многим знакомо состояние поиска знаков. Некоторые ищут знаки вовне, некоторые обращают внимание на чувства, иным открывается путь и через молитву. Эти знаки проявляются для нас как путеводители (когда их становится в жизни много, они бывают и путеуводителями).
Взгляд второй. Знаки, приметы не имеют ценности — важно уметь прислушиваться, важно услышать звук камертона, обнаруживающего для меня, что правильно, а что нет, — в моих ощущениях, влечениях, чувствах, мыслях, действиях и бездействиях. И что это за камертон? У Сократа — это даймон (не путать с демоном), который звучал внутри его и призывал выпить цикуту с ядом, но не бежать, не отступиться, не перечеркивать того, чему сам же и учил. В дзен-буддизме — вопрос «кто тот, кто во мне имя Будды повторяет?» В «Тиле Уленшпигеле» — пепел отца, который жжёт моё сердце, в «Житии Илии Пророка» Дмитрия Ростовского — тихий голос совести, глас Божий внутри нас. А кто тот, кто вслушивается? Кто тот, кто ищет способ преобразиться? Кто за пределами вроде бы своих — и мыслей и чувств и влечений и стремлений и целей и желаний?
Взгляд первый. Психоаналитическая модель личности, состоящая из трех областей «хочу» (ид), «могу» (эго) и «надо» (суперэго), жестко задала пределы психической организации. Душевная и духовная жизнь человека в психологии часто сводится к потребностям (или иррациональным влечениями), нуждам, мотивам, желаниям. И вопросы возникают о социальной приемлемости или неприемлемости такой жизни. О социализации и о девиантном поведении. А всякое расщепление, внутренний диалог, самонастройка, внутренняя перестройка рассматриваются под подозрением психического нездоровья. Недаром в советское время религиозность рассматривалась официальной психиатрией как психическое заболевание.
Взгляд второй. Во что же вслушиваются? В тихий голос, в шепот, что внутри. Расслышать его сквозь стройные рассуждения, сквозь крики, страхи, ироничный смех и другие маски и проявления внутреннего диалога очень трудно. Едва угадывается, что он там есть. Но он — самый тихий из всех голосов — именно он голос совести. Готов ли ты его услышать? И здесь нет готовности ждать, пока что-то придет извне, здесь прятаться за словами «значит, еще не время», напрасно. Этого времени нет никогда, и оно есть всегда — это другое время. И раз услышав этот шепот — ты не гарантирован, что ещё хоть раз его услышишь, не говоря о том, чтобы всё время его слышать.
В восточном православном христианстве говорят не только о вслушивании, но и о «всматривании», «вглядывании» в лик, в образ. Как будто мы знаем это лицо, как будто образ нам этот чрезвычайно знаком, но и описать нам его невозможно. Но мы знаем — когда у этого образа искажаются черты, когда он вдруг затуманивается, и выглядит нечетко, а когда вдруг становится ясным, предельно ясным.
Этот образ не просто лицо, это определенный образ мыслей, чувств, отношений. Иоанн Кронштадский, Серафим Саровский ежедневно перечитывали Новый Завет, по главе евангелий, деяний и посланий апостолов, сверяя свои поступки и помыслы с житием Господа. И находили в этом образе для себя всё новые и новые звучания. Ведь Евангелия — не свод догм, однозначно принятых, а образ, а текст — диалог, через который с тобой разговаривает Бог, и сегодня он тебе открывает одно, а завтра — другое.
Ясность этого образа дает удивительное чувство свободы. Это свобода уже никак не есть свобода выбора, но СВОБОДА ВОЛИ. Свобода воли есть возможность отстраниться от самого себя, от своих желаний и помыслов, но вовсе не для того, чтобы оказаться в зависимости от нормативной системы сообщества. Свобода воли есть возможность услышать совесть — тихий шепот из глубин, незримый лик. Свобода воли есть возможность пожелать изменить всю свою жизнь, и душевную, и духовную, и телесную, и социальную.
Взгляд первый. Человек есть синтез мирского и духовного, проявленного и сущностного. Сознавая это положение люди технико-технологической цивилизации, тем не менее, чаще ориентируются на мирское, считая, что сущностное может и подождать. Оно подается как десерт, как украшение. Как полагал А. Маслоу — это то, чем занимаются, когда более насущные потребности удовлетворены. Как развлечение — как считает философ О. Генисаретский, сильно повлиявший на мировоззрение ряда ведущих российских психологов, — в современной западной цивилизации появилось новое социальное изобретение, как некогда в Древней Греции появилось такое изобретение как театр, это изобретение — психологические группы, с помощью которых люди удовлетворяют потребность осмысления своей личности и жизни. Вместо театра и наряду с театром, когда базовые потребности удовлетворены.
Для человеческого социально-ориентированного успешного бытия степень возможностей является очень значимой. Чем больше человек имеет возможностей для своей самопрезентации, самопредъявления другим, тем выше его социальная желаемость, тем большее количество свобод он получает. Таким образом, он становится своеобразным коллекционером возможностей. Он может поступить так, или он может поступить иначе, «спонтанность» его действий видится ему непредсказуемой. Дана была ему свобода, отстоял ли он ее, он ее охранитель. В конце концов, ему становится достаточно знать, что у него есть возможность делать что-то, поучаствовать в чем-то, помочь кому-то, заработать как-то. Но стоит ли действительно это делать? Иногда современному человеку интереснее поговорить, пофантазировать о том, что он мог бы сделать, «если бы…». Многообразие возможностей, которые дает человеку такая (!) свобода, постепенно приводит его в мир «без ответа», без ответа Зову Бытия, если пользоваться языком Хайдеггера, к без-ответственному существованию. Ведь как только он отвечает этому зову, он лишается возможностей, и вступает в однозначную (о-предел-енную), и не-пред-сказуемую реальность.
Неудивительно, что в «современном мире» и в современной психологии вопрос о свободе сводится к вопросу о свободе выбора. Источник свободы воли, свободы сознания остался в стороне от того, что считается психологией человека.
Но именно ситуация выбора как дар дана человеку, чтобы сквозь нее (как сквозь обстоятельства), сквозь себя (как сквозь чувства, желания, стремления, мысли, сквозь цели) увидеть и услышать нечто более существенное.
Яновская Лариса — кандидат психологических наук, доцент кафедры психологии Донецкого института последипломного образования инженерно-педагогических работников университета менеджмента образования, руководитель учебных программ МИЭК в Донецке (г. Донецк). (Данные об авторе — на момент выхода статьи)
Опубликовано в журнале «Экзистенциальная традиция: философия, психология, психотерапия», №15, 2009.
