Проскурня С. (Киев) о I Всемирном Конгрессе
Впечатлений у меня море. Начну с того, что мое участие на конгрессе было довольно своеобразным — виртуальным. После получения письменного отказа в визе я расслабилась и попрощалась с мечтой побывать в этом году в Лондоне. Но Семен Борисович Есельсон не дал мне возможности расстаться со своим участием в конференции.
Скажем так: поездка в Лондон для меня была первична. Участие в конференции по теме «Экзистенциальное понимание феномена беженства» — вторично... Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. Когда Семен Борисович по скайпу задал мне вопрос о том, зачем я хотела поехать в Лондон, я совершенно искренне ответила ему, что очень надеялась на эту поездку. Что хотела сама себе доказать, что смогу, справлюсь. Что для меня эта поездка была как своеобразный рубеж, перевалив который я могла бы выпорхнуть в новую жизнь. Воображение рисовало заманчивые картинки: «Моя жизнь до поездки» и «Моя жизнь после поездки». Причем ставку я делала именно на впечатления... Получив от английского офицера отказ в гостеприимстве, я автоматически отказалась от доклада. Но Семен Борисович двумя краткими фразами — вопросом и ответом — не дал мне распрощаться с Лондоном.
— Вы хотели доказать себе?
— Хотела...
— Доказывайте.
Вот и весь разговор. Я надеялась, что отсутствие визы автоматом освобождает меня и от всего остального. Зря надеялась...
Семен Борисович развил колоссальную деятельность по организации технической возможности нашего участия в конгрессе. И мы подчинились обстоятельствам непреодолимой силы.
В назначенный день мы (я и Катя Денискова) сидели в офисе, расположенном в центре Киева, на Европейской площади. Скайп был настроен, скорость интернета была выше всяких похвал, настроение торжественное (не каждый же день выступаешь на английском конгрессе).
Немного смущало то, что на день и час выступления нас еще никто не авторизировал. В остальном — все было по-настоящему. Волнение, сомнения, последние исправления и обмен пожеланиями, страх перед выступлением и тревога ожидания.
Когда в указанное в письме время — 16.00 — с нами никто не вышел на связь, напряжение понемногу стало спадать. Наверное, у англичан так и не нашлось технической возможности выслушать наши доклады. Мы успокоились, даже стало немного грустно — все-таки подготовились. Катя вообще приехала из другого города специально, чтобы сделать свой доклад...
Расслабившись, мы болтали, пили чай и шутками старались сгладить не самое приятное ощущение того, что все было зря — наша проделанная работа, наши усилия, наши доклады...
Особо не надеясь на успех предприятия, мы все же приняли решение подождать до шести, благоразумно рассудив, что, возможно, нас приглашали на связь в 16-00 по английскому времени.
Из окна офиса, где мы находились, была видна вся Европейская площадь. В Киеве в этот день отмечали день Европы, а прямо перед нашими окнами, на противоположной стороне площади красовалась огромными синими буквами надпись «ЛОНДОН» (название пивного паба, расположенного там же).
Мы начали шутить на тему, что все случилось — мы в Европе и Лондон тоже присутствует. Почему-то казалось, что в шесть часов мы спокойно уйдем домой...
Но ровно без четверти шесть скайп ожил. Мы получили подтверждение, что наш контакт авторизирован. А через пару минут с нами на связь вышел улыбчивый англичанин. Он уточнил, из Украины ли мы, и объяснил, что осуществляет проверку связи.
Мы запаниковали. Во-первых, потому, что почти уже не рассчитывали на то, что видеоконференция все же состоится. Во-вторых, потому что практически не владели английским!
Я пробежалась по офису и — о чудо! — в субботу вечером там нашлась девушка, которая отлично владела языком и согласилась нам помочь ))). Мы уселись втроем перед экраном и стали наблюдать за тем, что происходило в зале. Туда постепенно подтягивался народ. Очень радостно было увидеть знакомые родные лица — Александра Ефимовича Алексейчика и Семена Борисовича. Смутило то, что желающих послушать о беженцах было раз-два и обчелся.
Сначала говорил Семен Борисович. Его слова о том, что многие из его учеников стали беженцами, что он чувствует личную ответственность за нас и считает своим долгом всячески нам помогать, очень тронули. У меня было такое впечатление, будто он нас удочерил...
Немного странно и одновременно интересно (лично для меня) было слушать доклад Вероники Антимоник, которая рассказывала о том, какие выводы о беженцах она сделала, работая с ними в лагерях беженцев в первые дни беженства. Невольно я все примеряла на себя. Со мной такое было? А такое? А что бы мне помогло?
Потом я наблюдала, как рядом со мной говорила Катя Денискова. Нам дали совсем немного времени, и я отмечала, как она пытается сократить, выделить самое важное. Мне было жаль каждой ее сокращенной мысли, потому что этот доклад был для меня целым откровением...
Потом выступала я. Встречаясь с людьми, попавшими в похожие обстоятельства, выслушивая их, рассказывая о их судьбах, я лечилась сама. Я хотела рассказать об этих людях. И человек, отвечающий за техническую часть встречи, каким-то образом это понял и прочувствовал.
Когда я закончила свой доклад, он сказал, что видел и понимал, как важно мне было рассказать о своем опыте и опыте других людей, поэтому он продлил время выступления и не прерывал меня... И это на английском конгрессе! Пресловутые англичане, педантично считающие даже секунды! Нас не остановили вовремя, а наоборот — дали возможность высказаться! Для меня лично это было очень значимо. Еще запомнился улыбчивый иностранец, сидевший почти в первом ряду. Его улыбка очень поддерживала на протяжении всей встречи.
Встреча подошла к концу. С нами попрощались. Наконец-то! Мы сделали это! Мы наблюдали на экране, как из зала выходили люди...
А мы, с чувством победы, счастливые и довольные, обменивались впечатлениями. Целый день мы просидели в офисе и к вечеру уже чувствовали усталость от перенапряжения, но счастье и удовлетворенность от того, что мы все же приняли участие в конгрессе и выступили с заявленной темой, перевесили все.
